Решающую роль в сложении национального искусства на ранней стадии
развития голландской художественной школы сыграло творчество Франса
Хальса, ее первого великого мастера. Он был почти исключительно
портретистом, но его искусство много значило не только для портретной
живописи Голландии, но и для формирования других жанров. В творчестве
Хальса можно выделить три вида портретных композиций: групповой портрет,
заказной индивидуальный портрет и особый тип портретных изображений,
близкий по характеру жанровой живописи, культивируемый им в основном в
20-х - начале 30-х годов.
Групповые портреты стрелковых гильдий - бюргерских объединений для обороны и охраны городов — принадлежат к центральным созданиям Хальса конца 10-х — начала 30-х годов и к самым значительным произведениям голландской живописи раннего этапа ее развития, когда еще были живы идеалы революционной эпохи. Групповой портрет способен был выразить дорогое для представителей молодой республики чувство свободы и равноправия, товарищества и гражданской солидарности. Такими, гордыми своей независимостью, жизнерадостными и деятельными горожанами, в которых еще свежо воспоминание о совместной борьбе, и предстают они на портретах офицеров стрелковой роты св. Адриана (1627 и 1633) и св. Георгия (1627) (музей Франса Хальса в Харлеме). Хальс добивается поразительной естественности композиции — она кажется непреднамеренной, случайной, но за этим скрывается тонкий ) художественный расчет. Сюжетная канва — собрание или пирушка членов гильдии, отслуживших трехгодичный срок, — превращает портретируемых в участников сцены, в ее действующих лиц. В персонажах Хальса нет ни скованности, ни нарочитого позирования; кажется, именно здесь, в этом привычном и близком им обществе они в полной мере и со всей откровенностью выказывают свой нрав и характер. Портреты Хальса рождают ощущение взаимной связи людей, которые ценят единение и знают его силу. Размашистое, смелое, сочное письмо и красочная гамма, в которой преобладают интенсивные цвета — голубой, синий, золотисто-желтый, красный, — выявляют оптимистический, жизнеутверждающий тонус портретов, а большие размеры композиций придают им монументальный характер.
Хальс блестяще преодолевает трудности группового портрета. Жанровое начало, способствующее впечатлению жизненности изображения, не лишает композиции представительного характера. Хальс мастерски воссоздает индивидуальность персонажей — каждый подан темпераментно, крупным планом, и вместе с тем здесь сохранено художественное единство. Творчество Хальса, сформировавшееся в атмосфере послереволюционных лет, стало одним из ярчайших выражений демократического духа голландской буржуазной культуры в период ее становления. Особенности искусства раннего Хальса — характер восприятия модели и специфические приемы портретной характеристики, — наиболее отчетливо обнаруживаются в так называемых жанровых портретах. Обычно Хальс изображал модель так, что зритель оказывался с ней с глазу на глаз, в общении близком и непосредственном. Его персонажи держатся на портрете естественно и свободно, их поза, жесты кажутся неустойчивыми, а на лицах вот-вот должно смениться выражение. Примечательнейшая черта творческой манеры Хальса - это способность передать характер через индивидуальную мимику и жест, словно пойманные на лету («Веселый собутыльник», «Амстердам» Рейксмузеум; «Мулат», «Лейпциг», «Улыбающийся офицер», Лондон, собр. Уоллес). Художник любил эмоциональные состояния, полные динамики, в них заключались для него и как бы сгусток всего наиболее характерного, индивидуально-выразительного в модели и ощущение уловленной жизни. Но в том мгновенном, что запечатлевал Хальс, всегда схвачено самое существенное, сердцевина образа («Цыганка», 1628-1630, Париж, Лувр; «Малле Бабе», начало 30-х гг., Берлин-Далем, Картинная галерея).
Хальс мастерски умеет связать портретируемого с определенной средой и ситуацией. Так, при взгляде на портрет Малле Баббе у зрителя возникает впечатление, что он видит интерьер кабачка, наполненный шумными, бесцеремонными посетителями, слышит хриплый смех и грубоватые словечки слегка опьяневшей старухи, обращенные к его завсегдатаям. Портреты раннего Хальса получают черты жанровой картины.
Персонажам Хальса чужда внутренняя сосредоточенность и самоуглубление, - они показаны в реакциях на окружающее, во взаимодействии с ним. Также незамкнута, динамична у Хальса и сама живописная форма: для него типичны развороты фигур в пространстве холста; динамичная линия силуэта; объемы, не изолированные от фона, а легко и естественно сливающиеся с ним, наконец, свободный мазок, не скрывающий движений руки художника. Специфика портретного стиля Хальса состоит, с одной стороны, в чрезвычайно остро схваченной индивидуальности, с другой — в активной жизненной силе образа и в ощущении непосредственности его восприятия, созданных импровизационной манерой письма. Хальс был первым в европейском искусстве мастером свободной, «эскизной» живописи. Движение кисти дает у него одновременно и рисунок и цвет, воссоздает и форму, и объем, и характер поверхности. Мазки набегают друг на друга, сталкиваются, расходятся в разных направлениях, то густо покрывают холст, то оставляют просвечивать подмалевок. Быстро и виртуозно положенные, они воссоздают мимику и движение, преображаются в различные, точно схваченные и воспроизведенные пластические формы. Каждая форма у Хальса получает подвижность, а образ в целом — внутреннюю динамику и эмоциональную остроту. Сама живописная манера получила особое содержательное значение. Акцентировка какой-нибудь детали или «недосказанность» другой, характер мазка и красочной поверхности помогали создать выразительный художественный образ из порой ничем не примечательной модели.
Портретная галерея Халь-са 20-40-х годов разнообразна, но в то же время внутренне едина: это как бы некий собирательный образ голландца той эпохи. Он может быть самодовольным, самоуверенным и ограниченным, но ему почти неизменно присущи энергия, крепкая жизненная хватка, удаль и жизнелюбие. Эти качества натуры Хальс передает с такой сочностью и восхищением, что все малопривлекательные черты в характере его моделей словно отходят на второй план. Однако в образах Хальса самого конца 30-х и 40-х годов появляются задумчивость и грусть, прежде совершенно чуждые его персонажам (портрет Виллема Хейтхейсена Брюссельского музея), а порой проскальзывает легкая ирония в отношении художника к ним. Из искусства Хальса постепенно уходит ликующее приятие жизни и человека, которое было лейтмотивом его творчества предшествующих лет. 40-е годы стали переломными в живописи Хальса. Поздний период творчества художника составил особую страницу в его искусстве и в искусстве голландского портрета.
В портретах Хальса, написанных в 50-е и 60-е годы, углубленное мастерство характеристики сочетается с новым внутренним смыслом. Неизвестный, изображенный на картине из ленинградского Эрмитажа (50-е гг.), еще чувствует свои силы, свои возможности, но в нем уже нет ни радости, ни веры. Несмотря на импозантный разворот фигуры, на насмешливый, чуть презрительный взгляд, несмотря на динамику живописной формы, во всем его облике отчетливо проглядывают утомление и скепсис. В образе мужчины на портрете из Кассельской галереи (1660-1666) мы видим не привычное самоутверждение и браваду, а печаль и апатию, словно внутренняя энергия его иссякла и он пассивно следует течению жизни.
Одно из самых сильных произведений позднего Хальса - мужской портрет из Метрополитен-музея в Нью-Йорке (1650-1652). Композиция портрета - поколенный обрез фигуры, ее постановка в чистый фас, взгляд, направленный прямо на зрителя, — дает ощущение «масштаба», значительности личности. В осанке мужчины, в жесте руки, упирающейся в бок, в жестко сомкнутом рте читаются холодная властность и высокомерное презрение ко всем, кто не принадлежит к его кругу. Чувство собственного достоинства соединяется в нем с безмерным честолюбием; в его воле и упорстве есть что-то бесчеловечное, а патрицианская элегантность облика не в силах скрыть пресыщения и духовной опустошенности. В то же время в его безжалостном, твердом и умном взгляде неожиданно улавливается оттенок разочарования, словно в этом человеке, богатом, уважаемом в обществе, достигшем всего, к чему он стремился, таится сожаление о прошлом — о своей молодости и молодости своего поколения, чьи идеалы забыты, а жизненные стимулы угасли. Живописная манера Хальса стала еще более лаконичной и вместе с тем достигла высшей силы экспрессии. Изменяется и колористический строй его живописи. Вместо мажорного созвучия разнообразных тонов - почти монохромная красочная гамма, которую составляют в основном черные, серебристо-серые и белые тона, телесный цвет и темно-оливковый фон. Каждый Цвет дан художником в тончайших градациях, в богатстве нюансов, каждый тон обрел замечательную глубину. Черный цвет лишен у Хальса тяжести и глухости, он многообразен по красочному звучанию. Изысканность колорита и общего Живописного решения как бы внутренне аристократизировала персонажи Хальса - приоткрывала в образе новые грани, которые духовно усложняли и обогащали его. Портреты Хальса 50-60-х годов многое раскрывают в голландской действительности тех лет. Художник прожил долгую жизнь, и ему довелось стать свидетелем перерождения голландского общества, исчезновения его демократического духа. Не случайно выходит теперь из моды искусство Хальса. В бюргерской среде самодовольное безразличие и патрицианская спесь сменили прежний жизненный напор и оптимизм. Поздние произведения Хальса чутко отражают дух времени, столь чуждый мастеру, но в них слышится и его собственное разочарование в окружающей действительности. В некоторых работах этих лет улавливается отзвук личных чувств старого художника, терявшего прежнюю славу и уже видевшего конец своего жизненного пути.
За два года до смерти, в 1664 году, были написаны Хальсом портреты регентов и регентш (попечителей) харлемского приюта для престарелых (Харлем, музей). В «Портрете регентов» всех объединяет чувство разочарования и обреченности. В регентах нет ни жизненной силы, ни товарищеской спаянности персонажей ранних групповых портретов Хальса. Каждый одинок, каждый существует сам по себе. Безволие и полное душевное опустошение читаются в их облике. Симфония черных тонов с неожиданно и смело звучащими красновато-розовыми пятнами создает в картине трагическую атмосферу. В ином эмоциональном ключе решен «Портрет регентш». В почти недвижных позах черствых, не знающих сострадания старух чувствуется хозяйская властность, и вместе с тем во всех них - в еще бодрящихся, подтянутых и в тех, у кого уже иссохла плоть и как бы осталась одна только хрупкая и пугающая оболочка, - живут глубокая подавленность и оцепенение, словно регентши скованы одним гнетущим и страшным чувством - чувств бессилия и отчаяния перед лиц надвигающейся смерти. До конца дней Хальс сохранил непогрешимость своего мастерства, а искусство восьмидесятилетнего живописца получило невиданную прежде психологическую проникновенность и драматическую силу. Путь, который прошло творчество Хальса, показателен для истории голландской живописи - он отмечает основные вехи и существеннейшие черты ее эволюции. Искусство Хальса было мощным стимулом и источником вдохновения для художников различных специальностей, различных интересов. Шарлем - город, где он провел почти всю творческую жизнь, - в период становления голландской школы живописи стал одним из главных очагов развития не только портрета, но и пейзажа, и натюрморта, и бытового жанра. Ни в одной другой художественной школе XVII века пейзаж не получил такого самостоятельного и важного значения, как в Голландии. Его своеобразие и новаторство заключаются прежде всего в том, что это был пейзаж национальный, — в природе своей страны живописцы открыли красоту и поэтическое обаяние.
Групповые портреты стрелковых гильдий - бюргерских объединений для обороны и охраны городов — принадлежат к центральным созданиям Хальса конца 10-х — начала 30-х годов и к самым значительным произведениям голландской живописи раннего этапа ее развития, когда еще были живы идеалы революционной эпохи. Групповой портрет способен был выразить дорогое для представителей молодой республики чувство свободы и равноправия, товарищества и гражданской солидарности. Такими, гордыми своей независимостью, жизнерадостными и деятельными горожанами, в которых еще свежо воспоминание о совместной борьбе, и предстают они на портретах офицеров стрелковой роты св. Адриана (1627 и 1633) и св. Георгия (1627) (музей Франса Хальса в Харлеме). Хальс добивается поразительной естественности композиции — она кажется непреднамеренной, случайной, но за этим скрывается тонкий ) художественный расчет. Сюжетная канва — собрание или пирушка членов гильдии, отслуживших трехгодичный срок, — превращает портретируемых в участников сцены, в ее действующих лиц. В персонажах Хальса нет ни скованности, ни нарочитого позирования; кажется, именно здесь, в этом привычном и близком им обществе они в полной мере и со всей откровенностью выказывают свой нрав и характер. Портреты Хальса рождают ощущение взаимной связи людей, которые ценят единение и знают его силу. Размашистое, смелое, сочное письмо и красочная гамма, в которой преобладают интенсивные цвета — голубой, синий, золотисто-желтый, красный, — выявляют оптимистический, жизнеутверждающий тонус портретов, а большие размеры композиций придают им монументальный характер.
Хальс блестяще преодолевает трудности группового портрета. Жанровое начало, способствующее впечатлению жизненности изображения, не лишает композиции представительного характера. Хальс мастерски воссоздает индивидуальность персонажей — каждый подан темпераментно, крупным планом, и вместе с тем здесь сохранено художественное единство. Творчество Хальса, сформировавшееся в атмосфере послереволюционных лет, стало одним из ярчайших выражений демократического духа голландской буржуазной культуры в период ее становления. Особенности искусства раннего Хальса — характер восприятия модели и специфические приемы портретной характеристики, — наиболее отчетливо обнаруживаются в так называемых жанровых портретах. Обычно Хальс изображал модель так, что зритель оказывался с ней с глазу на глаз, в общении близком и непосредственном. Его персонажи держатся на портрете естественно и свободно, их поза, жесты кажутся неустойчивыми, а на лицах вот-вот должно смениться выражение. Примечательнейшая черта творческой манеры Хальса - это способность передать характер через индивидуальную мимику и жест, словно пойманные на лету («Веселый собутыльник», «Амстердам» Рейксмузеум; «Мулат», «Лейпциг», «Улыбающийся офицер», Лондон, собр. Уоллес). Художник любил эмоциональные состояния, полные динамики, в них заключались для него и как бы сгусток всего наиболее характерного, индивидуально-выразительного в модели и ощущение уловленной жизни. Но в том мгновенном, что запечатлевал Хальс, всегда схвачено самое существенное, сердцевина образа («Цыганка», 1628-1630, Париж, Лувр; «Малле Бабе», начало 30-х гг., Берлин-Далем, Картинная галерея).
Хальс мастерски умеет связать портретируемого с определенной средой и ситуацией. Так, при взгляде на портрет Малле Баббе у зрителя возникает впечатление, что он видит интерьер кабачка, наполненный шумными, бесцеремонными посетителями, слышит хриплый смех и грубоватые словечки слегка опьяневшей старухи, обращенные к его завсегдатаям. Портреты раннего Хальса получают черты жанровой картины.
Персонажам Хальса чужда внутренняя сосредоточенность и самоуглубление, - они показаны в реакциях на окружающее, во взаимодействии с ним. Также незамкнута, динамична у Хальса и сама живописная форма: для него типичны развороты фигур в пространстве холста; динамичная линия силуэта; объемы, не изолированные от фона, а легко и естественно сливающиеся с ним, наконец, свободный мазок, не скрывающий движений руки художника. Специфика портретного стиля Хальса состоит, с одной стороны, в чрезвычайно остро схваченной индивидуальности, с другой — в активной жизненной силе образа и в ощущении непосредственности его восприятия, созданных импровизационной манерой письма. Хальс был первым в европейском искусстве мастером свободной, «эскизной» живописи. Движение кисти дает у него одновременно и рисунок и цвет, воссоздает и форму, и объем, и характер поверхности. Мазки набегают друг на друга, сталкиваются, расходятся в разных направлениях, то густо покрывают холст, то оставляют просвечивать подмалевок. Быстро и виртуозно положенные, они воссоздают мимику и движение, преображаются в различные, точно схваченные и воспроизведенные пластические формы. Каждая форма у Хальса получает подвижность, а образ в целом — внутреннюю динамику и эмоциональную остроту. Сама живописная манера получила особое содержательное значение. Акцентировка какой-нибудь детали или «недосказанность» другой, характер мазка и красочной поверхности помогали создать выразительный художественный образ из порой ничем не примечательной модели.
Портретная галерея Халь-са 20-40-х годов разнообразна, но в то же время внутренне едина: это как бы некий собирательный образ голландца той эпохи. Он может быть самодовольным, самоуверенным и ограниченным, но ему почти неизменно присущи энергия, крепкая жизненная хватка, удаль и жизнелюбие. Эти качества натуры Хальс передает с такой сочностью и восхищением, что все малопривлекательные черты в характере его моделей словно отходят на второй план. Однако в образах Хальса самого конца 30-х и 40-х годов появляются задумчивость и грусть, прежде совершенно чуждые его персонажам (портрет Виллема Хейтхейсена Брюссельского музея), а порой проскальзывает легкая ирония в отношении художника к ним. Из искусства Хальса постепенно уходит ликующее приятие жизни и человека, которое было лейтмотивом его творчества предшествующих лет. 40-е годы стали переломными в живописи Хальса. Поздний период творчества художника составил особую страницу в его искусстве и в искусстве голландского портрета.
В портретах Хальса, написанных в 50-е и 60-е годы, углубленное мастерство характеристики сочетается с новым внутренним смыслом. Неизвестный, изображенный на картине из ленинградского Эрмитажа (50-е гг.), еще чувствует свои силы, свои возможности, но в нем уже нет ни радости, ни веры. Несмотря на импозантный разворот фигуры, на насмешливый, чуть презрительный взгляд, несмотря на динамику живописной формы, во всем его облике отчетливо проглядывают утомление и скепсис. В образе мужчины на портрете из Кассельской галереи (1660-1666) мы видим не привычное самоутверждение и браваду, а печаль и апатию, словно внутренняя энергия его иссякла и он пассивно следует течению жизни.
Одно из самых сильных произведений позднего Хальса - мужской портрет из Метрополитен-музея в Нью-Йорке (1650-1652). Композиция портрета - поколенный обрез фигуры, ее постановка в чистый фас, взгляд, направленный прямо на зрителя, — дает ощущение «масштаба», значительности личности. В осанке мужчины, в жесте руки, упирающейся в бок, в жестко сомкнутом рте читаются холодная властность и высокомерное презрение ко всем, кто не принадлежит к его кругу. Чувство собственного достоинства соединяется в нем с безмерным честолюбием; в его воле и упорстве есть что-то бесчеловечное, а патрицианская элегантность облика не в силах скрыть пресыщения и духовной опустошенности. В то же время в его безжалостном, твердом и умном взгляде неожиданно улавливается оттенок разочарования, словно в этом человеке, богатом, уважаемом в обществе, достигшем всего, к чему он стремился, таится сожаление о прошлом — о своей молодости и молодости своего поколения, чьи идеалы забыты, а жизненные стимулы угасли. Живописная манера Хальса стала еще более лаконичной и вместе с тем достигла высшей силы экспрессии. Изменяется и колористический строй его живописи. Вместо мажорного созвучия разнообразных тонов - почти монохромная красочная гамма, которую составляют в основном черные, серебристо-серые и белые тона, телесный цвет и темно-оливковый фон. Каждый Цвет дан художником в тончайших градациях, в богатстве нюансов, каждый тон обрел замечательную глубину. Черный цвет лишен у Хальса тяжести и глухости, он многообразен по красочному звучанию. Изысканность колорита и общего Живописного решения как бы внутренне аристократизировала персонажи Хальса - приоткрывала в образе новые грани, которые духовно усложняли и обогащали его. Портреты Хальса 50-60-х годов многое раскрывают в голландской действительности тех лет. Художник прожил долгую жизнь, и ему довелось стать свидетелем перерождения голландского общества, исчезновения его демократического духа. Не случайно выходит теперь из моды искусство Хальса. В бюргерской среде самодовольное безразличие и патрицианская спесь сменили прежний жизненный напор и оптимизм. Поздние произведения Хальса чутко отражают дух времени, столь чуждый мастеру, но в них слышится и его собственное разочарование в окружающей действительности. В некоторых работах этих лет улавливается отзвук личных чувств старого художника, терявшего прежнюю славу и уже видевшего конец своего жизненного пути.
За два года до смерти, в 1664 году, были написаны Хальсом портреты регентов и регентш (попечителей) харлемского приюта для престарелых (Харлем, музей). В «Портрете регентов» всех объединяет чувство разочарования и обреченности. В регентах нет ни жизненной силы, ни товарищеской спаянности персонажей ранних групповых портретов Хальса. Каждый одинок, каждый существует сам по себе. Безволие и полное душевное опустошение читаются в их облике. Симфония черных тонов с неожиданно и смело звучащими красновато-розовыми пятнами создает в картине трагическую атмосферу. В ином эмоциональном ключе решен «Портрет регентш». В почти недвижных позах черствых, не знающих сострадания старух чувствуется хозяйская властность, и вместе с тем во всех них - в еще бодрящихся, подтянутых и в тех, у кого уже иссохла плоть и как бы осталась одна только хрупкая и пугающая оболочка, - живут глубокая подавленность и оцепенение, словно регентши скованы одним гнетущим и страшным чувством - чувств бессилия и отчаяния перед лиц надвигающейся смерти. До конца дней Хальс сохранил непогрешимость своего мастерства, а искусство восьмидесятилетнего живописца получило невиданную прежде психологическую проникновенность и драматическую силу. Путь, который прошло творчество Хальса, показателен для истории голландской живописи - он отмечает основные вехи и существеннейшие черты ее эволюции. Искусство Хальса было мощным стимулом и источником вдохновения для художников различных специальностей, различных интересов. Шарлем - город, где он провел почти всю творческую жизнь, - в период становления голландской школы живописи стал одним из главных очагов развития не только портрета, но и пейзажа, и натюрморта, и бытового жанра. Ни в одной другой художественной школе XVII века пейзаж не получил такого самостоятельного и важного значения, как в Голландии. Его своеобразие и новаторство заключаются прежде всего в том, что это был пейзаж национальный, — в природе своей страны живописцы открыли красоту и поэтическое обаяние.