Босх Иероним, великий нидерландский живописец.
Родился в Герцогенбоше. Его дедушка, брат дедушки и все пятеро дядей
были художниками. В 1478 Босх женился на богатой патрицианке Алейд ван
Мерверме, семья которой принадлежала к высшей аристократии. Детей от
этого брака не было, и он не был особо счастливым. Тем не менее он
принес художнику материальное благополучие, и, еще не став достаточно
известным, Босх мог себе позволить писать так, как хочет.
Первое упоминание о работах художника относится к 1480 — 81. В это время
Босх состоял членом братства Богородицы. От сочленов он получил первые
заказы. Очень быстро из рядовых членов братства он вышел в почетные, что
свидетельствует о его высоком социальном положении.
Большая часть жизни художника прошла в Испании, где его картины пользовались невероятным успехом. А полвека спустя после смерти художника испанский король Филипп II собрал лучшие произведения Босха. В своей спальне в Эскориале он поместил «Семь смертных грехов» Босха, а над рабочим столом — повторение босховского «Воза сена».
В конце жизни художник получал заказы от бургундского двора. Босх жил и работал на грани двух великих эпох европейской культуры: Средневековья и Ренессанса. В его творчестве органично воплотились два различных подхода. Художественный язык Босха во многом определялся характерным для эпохи Ренессанса интересом к реальной действительности. А повышенное внимание к деталям, подчас фантастическим, безусловно, элемент средневекового сознания. С этих позиций и следует оценивать его гигантское творческое наследие, в котором было много гениальных произведений духовного содержания («Страшный суд». «Рай» и «Ад»), звучали народные мотивы, слышалась сатира, бичующая суеверие, жадность, глупость, пороки духовенства; в религиозные композиции художник вводил бытовые и пейзажные мотивы; создавал и картины чисто жанрового характера («Шарлатан», «Операция от ума» и др.). Реалистические тенденции проявились и в его зарисовках с натуры (типы крестьян, бродяг, нищих, калек).
Двойственность творчества мастера способствовала появлению противоречивых толкований и оценок. С одной стороны, оно пронизано сложными аллегориями. Персонажи картин часто устрашают противоестественным совмещением человеческого и звериного, живого и мертвого, органического и неорганического. В то же время они забавляют пародийной реальностью. Босх вместе с тем создатель тонких поэтических пейзажей, один из основоположников пейзажной и жанровой живописи в Европе. Фоны многих его работ заполнены зданиями самой разнообразной архитектуры, европейской и восточной, древней и современной художнику. В его пейзажах собрана вся известная в то время флора и фауна. Среди тропических растений у Босха обитают животные северных лесов, а слоны и жирафы пасутся на равнинах Голландии. В одном из своих алтарей Босх воспроизвел сцену строительства башни по канонам строительной техники средневековья, в другом — перед зрителем «изобразительный отчет» о промышленных технологиях, современных Босху, — здесь изображены водяные и ветряные мельницы, служившие в ту пору главными генераторами энергии для мануфактурного производства, а также — плавильные печи, кузнечные горны, повозки, морские суда. Картины Босха — исчерпывающая энциклопедия представлений о мире.
В своих ранних произведениях мастер обращается к реальной действительности. Он пишет жанровые сценки, взятые из повседневной жизни. Но элементы символики непременно вкраплены в любую из них. Посмотрим на работу «Операция глупости». Сюжет прост: лекарь-шарлатан хирургическим путём пытается извлечь из головы пациента «камень глупости». Именно этот камень являлся по народным представлениям того времени причиной недалёкого ума. На первый взгляд, все в этой сценке достаточно реально: и фигуры людей — современников Босха, и лирический равнинный пейзаж со шпилями городских соборов, подёрнутых голубоватой дымкой. Но, вглядевшись, мы обнаружим, что из раны на голове пациента произрастает тюльпан, лекарь увенчан перевёрнутой воронкой, на голове у женщины покоится закрытая книга. Только понимая значение этих символов, можно правильно «перевести» смысл иносказания: шарлатаны и пройдохи-целители дурачат людей, извлекая прибыль из наивности и невежества. О том, что рано или поздно проходимец-лекарь получит по заслугам, предупреждают виселица и колесо, омрачающие идиллический пейзаж. Ещё деталь: под креслом, на котором сидит оперируемый, притулилась пара башмаков, тесно прижавшихся друг к другу. Издавна домашние туфли служили символом бракосочетания и супружеской верности. В данном случае они означают союз глупости и обмана, пройдохи-лекаря и пациента-дурака. Жанровая сценка становится таким образом не просто бытовой зарисовкой с натуры, а символом человеческой жизни, где глупость и обман — основы бытия. Все тёмное и уродливое в природе человека — результат глупости. Эту идею Эразма Роттердамского за четверть века до выхода в свет «Похвалы Глупости» предвосхитил Босх. Не случайна круговая композиция картины, уподобляющая её зеркалу. Ведь зеркало, как и искусство, призвано отражать окружающий мир. Но это отражение строится не только и не столько по законам оптического видения, сколько по внутреннему смыслу происходящего.
С годами идея о несовершенстве человека, о его греховности приводит Босха к убеждению, что вся земная жизнь есть не что иное, как прямая дорога в ад. Свои представления об устройстве преисподней художник черпает из средневековых литературных источников, традиционной иконографии. Облики обитателей ада в изображении Босха вполне реалистичны с точки зрения представлений того времени. Привычным и естественным для современников мастера было изображение демонических образов в виде гибридов насекомых, птиц, пресмыкающихся, различных «нечистых» животных: крыс, жаб, летучих мышей. Безудержная фантазия Босха «совершенствует» эти образы, наделяя их небывалыми доселе чертами. В ранних работах художника ад напоминает не то огромную кухню, не то строительную площадку, где деловитые «повара» и «мастеровые» вершат свою привычную работу — мучают грешников. Если поначалу ад Босха ограничивается пределами преисподней, то постепенно, в более поздних работах, он начинает как бы выплескиваться наружу, вливаться в земную жизнь, превращаться в ее неотъемлемую часть. И даже райские сады Эдема наполняют сонмы странных существ — не то ангелов, не то чертей, принявших облик небожителей. Алтарь «Искушение св. Антония», к истории жизни которого мастер обращался неоднократно, поражает нас причудливой изощрённостью образов. Зло, окружающее святого, столь многолико и паталогично, что может соперничать с картинами преисподней и Страшного суда. Зло надвигается со всех сторон грозным кошмаром: призрачные фантомы, жуткие личины, металлические конструкции в сочетании с телами людей и животных, рыцарские доспехи, посуда и утварь, принимающие формы птиц, рыб и зверей — все это движется, живёт какой-то своей ирреальной, но суетливо-динамичной жизнью на фоне совершенно конкретных ландшафтов. И морской залив, и пылающая среди ночи нидерландская деревня, и холмистые равнины, среди которых течёт спокойная река,— все картины природы предельно реалистичны, исполнены величественной красоты и гармонии.
Из парадоксального сочетания реального и ирреального возникает панорама земной жизни, протекающей под властью зла. Эта жизнь складывается из различных, не связанных между собой сюжетов и ситуаций: св. Антоний в окружении нечистой силы свершает чёрную мессу, преклонив колена перед распятием; живой Христос появляется из глубины алтаря рядом с собственным распятием; великан Христофор переходит вброд реку, неся на своих плечах «тяжесть мира»; на зелёной поляне погрузился в раздумья Иоанн Креститель; монстры и чудовища заполняют своими телами небо и землю. Сосуществование добра и зла, их постоянная борьба и взаимопроникновение очень характерны для Босха. Аналогичный принцип изображения присутствует и в других работах мастера, посвященных святым и отшельникам. В последнее десятилетие жизни Босха культурный климат Нидерландов, как и Европы в целом, меняется. Конец света, предрекаемый пророками и проповедниками, так и не наступил. Земная жизнь начинает доминировать в сознании людей, оттесняя на задний план религиозно-мистическое мировоззрение. Новое поколение молодых художников считает своими кумирами великих итальянцев — Рафаэля, Микеланджело. Босх, не изменяя своим прежним темам и сюжетам, неизбежно испытывает на себе влияние нового гуманистического движения.
Мир последних работ художника далек от серьезной аскетичности средневековья. Красочность и нарядность, всегда присущие мастеру, здесь проявляются в полной мере. Радостный дух «золотого века» нидерландской живописи как бы возрождается вновь в искусстве Босха. Среди работ последнего периода одной из самых ярких и фантастических является алтарь «Сад земных наслаждений». И хотя здесь, как и в предыдущих работах, мастер обращается к теме символического изображения земной жизни, общее звучание этого произведения несколько отлично от предыдущих. Алтарь «Сад земных наслаждений», как и большинство средневековых алтарей, состоит из двух частей: наружной и внутренней. Причём внутреннюю часть современники Босха могли видеть лишь по праздникам, когда во время торжественных богослужений створки открывались. На наружной части алтаря изображена Земля третьего дня творения. На ней нет еще ни человека, ни животных. Только горы и растительность. Космическое пространство в виде сферы окружает Землю. Лучи солнца, пробиваясь сквозь тучи, освещают ее безмятежный лик.
Внутренняя часть по традиции представляет собой триптих, левая и правая части которого противопоставлены друг другу и являют собой картины Рая и Ада. На левой створке — момент сотворения Евы Господом. Сады Эдема, раскинувшиеся вокруг Фонтана жизни, напоминают огромный ботанический сад, где в райской гармонии соседствуют друг с другом южные пальмы и скромная северная растительность, самые невероятные животные, птицы, земноводные, причём не только реально существующие, но и плоды воображения художника. Слон и тюлень, жираф и медведь, единорог и корова нимало не тяготятся своим соседством. Павлины, аисты, кабаны, олени, лебеди, дикобразы, рыбы, лягушки — все это многообразие живых форм на первый взгляд существует в гармоническом единстве, на принципах добрососедства. Но, вглядевшись попристальней, мы заметим и кошку, поймавшую мышь, и лань, убитую хищником. Значит, зародыши зла и вражды притаились уже здесь, в райских садах Эдема. В центральной части алтаря вокруг овального пруда движутся огромные массы людей и животных. Их окружают невероятные растения, механизмы, причудливые сочетания тех и других. И все это, подчиняясь невидимому режиссеру, живет и движется, соединяясь в причудливые комбинации, распадаясь и дробясь на отдельные иероглифы. Человеческая жизнь многолика в своей греховности — таков, вероятно, символический смысл центральной композиции.
Правая часть алтаря — картина Ада. В центре ее — «древо познания», больше напоминающее пустую скорлупу, поддерживаемую подгнившим стволом. По сравнению с ранними изображениями преисподней, Ад в данном случае более механистичен и рационален. Он напоминает собой уже не гигантскую кухню, а, скорее, чудовищную машину, прекрасно отлаженную, работающую без сбоев, четко, в раз и навсегда заданном ритме. И если раньше Босх поражал нас энциклопедичностью изображений промышленной технологии своего времени (плавильных печей, ветряных мельниц, кузнечных горнов, мостов, морских судов, различных видов оружия), то теперь в его фантастических механизмах можно усмотреть гениальное пророчество грядущей машинной цивилизации. В данном произведении Босх предстаёт перед нами как непревзойденный мастер композиции, как гениальный режиссер живописного полотна. Достойно удивления и восхищения мастерство художника, способного объединить и строго организовать такую тьму разнообразнейших сюжетов и образов.
Без творчества Босха история европейского Возрождения была бы неполной. Двадцатому веку принадлежит честь «открытия» художника. После трёх столетий забвения имя его воскресает вновь. Возродившийся интерес к искусству мастера нельзя объяснить случайностью или капризом моды. Очевидно, причина в том, что «все на свете повторимо». Ведь и охота на ведьм, и разрушенные города, и сожжённые деревни — все это наша недавняя история. Да и день сегодняшний с его треволнениями и заботами, с его социальными и политическими конфликтами, экономическими, нравственно-идеологическими и религиозными проблемами — вся эта неустроенность переходного периода роднит эпоху Босха с нашей действительностью. Может быть, внимательно вглядываясь в работы гениального мастера, мы сумеем распознать в его гротесковых образах свои собственные черты, пороки и недостатки, критичнее посмотреть на самих себя, сегодняшних, и ответить на многие мучительные вопросы современности. «Почетным профессором кошмаров» называют Босха современные сюрреалисты, провозглашая его своим духовным отцом и предтечей. После длительного забвения его творчество привлекает большое внимание, особенно резко интерес возрос в XX веке.
Большая часть жизни художника прошла в Испании, где его картины пользовались невероятным успехом. А полвека спустя после смерти художника испанский король Филипп II собрал лучшие произведения Босха. В своей спальне в Эскориале он поместил «Семь смертных грехов» Босха, а над рабочим столом — повторение босховского «Воза сена».
В конце жизни художник получал заказы от бургундского двора. Босх жил и работал на грани двух великих эпох европейской культуры: Средневековья и Ренессанса. В его творчестве органично воплотились два различных подхода. Художественный язык Босха во многом определялся характерным для эпохи Ренессанса интересом к реальной действительности. А повышенное внимание к деталям, подчас фантастическим, безусловно, элемент средневекового сознания. С этих позиций и следует оценивать его гигантское творческое наследие, в котором было много гениальных произведений духовного содержания («Страшный суд». «Рай» и «Ад»), звучали народные мотивы, слышалась сатира, бичующая суеверие, жадность, глупость, пороки духовенства; в религиозные композиции художник вводил бытовые и пейзажные мотивы; создавал и картины чисто жанрового характера («Шарлатан», «Операция от ума» и др.). Реалистические тенденции проявились и в его зарисовках с натуры (типы крестьян, бродяг, нищих, калек).
Двойственность творчества мастера способствовала появлению противоречивых толкований и оценок. С одной стороны, оно пронизано сложными аллегориями. Персонажи картин часто устрашают противоестественным совмещением человеческого и звериного, живого и мертвого, органического и неорганического. В то же время они забавляют пародийной реальностью. Босх вместе с тем создатель тонких поэтических пейзажей, один из основоположников пейзажной и жанровой живописи в Европе. Фоны многих его работ заполнены зданиями самой разнообразной архитектуры, европейской и восточной, древней и современной художнику. В его пейзажах собрана вся известная в то время флора и фауна. Среди тропических растений у Босха обитают животные северных лесов, а слоны и жирафы пасутся на равнинах Голландии. В одном из своих алтарей Босх воспроизвел сцену строительства башни по канонам строительной техники средневековья, в другом — перед зрителем «изобразительный отчет» о промышленных технологиях, современных Босху, — здесь изображены водяные и ветряные мельницы, служившие в ту пору главными генераторами энергии для мануфактурного производства, а также — плавильные печи, кузнечные горны, повозки, морские суда. Картины Босха — исчерпывающая энциклопедия представлений о мире.
В своих ранних произведениях мастер обращается к реальной действительности. Он пишет жанровые сценки, взятые из повседневной жизни. Но элементы символики непременно вкраплены в любую из них. Посмотрим на работу «Операция глупости». Сюжет прост: лекарь-шарлатан хирургическим путём пытается извлечь из головы пациента «камень глупости». Именно этот камень являлся по народным представлениям того времени причиной недалёкого ума. На первый взгляд, все в этой сценке достаточно реально: и фигуры людей — современников Босха, и лирический равнинный пейзаж со шпилями городских соборов, подёрнутых голубоватой дымкой. Но, вглядевшись, мы обнаружим, что из раны на голове пациента произрастает тюльпан, лекарь увенчан перевёрнутой воронкой, на голове у женщины покоится закрытая книга. Только понимая значение этих символов, можно правильно «перевести» смысл иносказания: шарлатаны и пройдохи-целители дурачат людей, извлекая прибыль из наивности и невежества. О том, что рано или поздно проходимец-лекарь получит по заслугам, предупреждают виселица и колесо, омрачающие идиллический пейзаж. Ещё деталь: под креслом, на котором сидит оперируемый, притулилась пара башмаков, тесно прижавшихся друг к другу. Издавна домашние туфли служили символом бракосочетания и супружеской верности. В данном случае они означают союз глупости и обмана, пройдохи-лекаря и пациента-дурака. Жанровая сценка становится таким образом не просто бытовой зарисовкой с натуры, а символом человеческой жизни, где глупость и обман — основы бытия. Все тёмное и уродливое в природе человека — результат глупости. Эту идею Эразма Роттердамского за четверть века до выхода в свет «Похвалы Глупости» предвосхитил Босх. Не случайна круговая композиция картины, уподобляющая её зеркалу. Ведь зеркало, как и искусство, призвано отражать окружающий мир. Но это отражение строится не только и не столько по законам оптического видения, сколько по внутреннему смыслу происходящего.
С годами идея о несовершенстве человека, о его греховности приводит Босха к убеждению, что вся земная жизнь есть не что иное, как прямая дорога в ад. Свои представления об устройстве преисподней художник черпает из средневековых литературных источников, традиционной иконографии. Облики обитателей ада в изображении Босха вполне реалистичны с точки зрения представлений того времени. Привычным и естественным для современников мастера было изображение демонических образов в виде гибридов насекомых, птиц, пресмыкающихся, различных «нечистых» животных: крыс, жаб, летучих мышей. Безудержная фантазия Босха «совершенствует» эти образы, наделяя их небывалыми доселе чертами. В ранних работах художника ад напоминает не то огромную кухню, не то строительную площадку, где деловитые «повара» и «мастеровые» вершат свою привычную работу — мучают грешников. Если поначалу ад Босха ограничивается пределами преисподней, то постепенно, в более поздних работах, он начинает как бы выплескиваться наружу, вливаться в земную жизнь, превращаться в ее неотъемлемую часть. И даже райские сады Эдема наполняют сонмы странных существ — не то ангелов, не то чертей, принявших облик небожителей. Алтарь «Искушение св. Антония», к истории жизни которого мастер обращался неоднократно, поражает нас причудливой изощрённостью образов. Зло, окружающее святого, столь многолико и паталогично, что может соперничать с картинами преисподней и Страшного суда. Зло надвигается со всех сторон грозным кошмаром: призрачные фантомы, жуткие личины, металлические конструкции в сочетании с телами людей и животных, рыцарские доспехи, посуда и утварь, принимающие формы птиц, рыб и зверей — все это движется, живёт какой-то своей ирреальной, но суетливо-динамичной жизнью на фоне совершенно конкретных ландшафтов. И морской залив, и пылающая среди ночи нидерландская деревня, и холмистые равнины, среди которых течёт спокойная река,— все картины природы предельно реалистичны, исполнены величественной красоты и гармонии.
Из парадоксального сочетания реального и ирреального возникает панорама земной жизни, протекающей под властью зла. Эта жизнь складывается из различных, не связанных между собой сюжетов и ситуаций: св. Антоний в окружении нечистой силы свершает чёрную мессу, преклонив колена перед распятием; живой Христос появляется из глубины алтаря рядом с собственным распятием; великан Христофор переходит вброд реку, неся на своих плечах «тяжесть мира»; на зелёной поляне погрузился в раздумья Иоанн Креститель; монстры и чудовища заполняют своими телами небо и землю. Сосуществование добра и зла, их постоянная борьба и взаимопроникновение очень характерны для Босха. Аналогичный принцип изображения присутствует и в других работах мастера, посвященных святым и отшельникам. В последнее десятилетие жизни Босха культурный климат Нидерландов, как и Европы в целом, меняется. Конец света, предрекаемый пророками и проповедниками, так и не наступил. Земная жизнь начинает доминировать в сознании людей, оттесняя на задний план религиозно-мистическое мировоззрение. Новое поколение молодых художников считает своими кумирами великих итальянцев — Рафаэля, Микеланджело. Босх, не изменяя своим прежним темам и сюжетам, неизбежно испытывает на себе влияние нового гуманистического движения.
Мир последних работ художника далек от серьезной аскетичности средневековья. Красочность и нарядность, всегда присущие мастеру, здесь проявляются в полной мере. Радостный дух «золотого века» нидерландской живописи как бы возрождается вновь в искусстве Босха. Среди работ последнего периода одной из самых ярких и фантастических является алтарь «Сад земных наслаждений». И хотя здесь, как и в предыдущих работах, мастер обращается к теме символического изображения земной жизни, общее звучание этого произведения несколько отлично от предыдущих. Алтарь «Сад земных наслаждений», как и большинство средневековых алтарей, состоит из двух частей: наружной и внутренней. Причём внутреннюю часть современники Босха могли видеть лишь по праздникам, когда во время торжественных богослужений створки открывались. На наружной части алтаря изображена Земля третьего дня творения. На ней нет еще ни человека, ни животных. Только горы и растительность. Космическое пространство в виде сферы окружает Землю. Лучи солнца, пробиваясь сквозь тучи, освещают ее безмятежный лик.
Внутренняя часть по традиции представляет собой триптих, левая и правая части которого противопоставлены друг другу и являют собой картины Рая и Ада. На левой створке — момент сотворения Евы Господом. Сады Эдема, раскинувшиеся вокруг Фонтана жизни, напоминают огромный ботанический сад, где в райской гармонии соседствуют друг с другом южные пальмы и скромная северная растительность, самые невероятные животные, птицы, земноводные, причём не только реально существующие, но и плоды воображения художника. Слон и тюлень, жираф и медведь, единорог и корова нимало не тяготятся своим соседством. Павлины, аисты, кабаны, олени, лебеди, дикобразы, рыбы, лягушки — все это многообразие живых форм на первый взгляд существует в гармоническом единстве, на принципах добрососедства. Но, вглядевшись попристальней, мы заметим и кошку, поймавшую мышь, и лань, убитую хищником. Значит, зародыши зла и вражды притаились уже здесь, в райских садах Эдема. В центральной части алтаря вокруг овального пруда движутся огромные массы людей и животных. Их окружают невероятные растения, механизмы, причудливые сочетания тех и других. И все это, подчиняясь невидимому режиссеру, живет и движется, соединяясь в причудливые комбинации, распадаясь и дробясь на отдельные иероглифы. Человеческая жизнь многолика в своей греховности — таков, вероятно, символический смысл центральной композиции.
Правая часть алтаря — картина Ада. В центре ее — «древо познания», больше напоминающее пустую скорлупу, поддерживаемую подгнившим стволом. По сравнению с ранними изображениями преисподней, Ад в данном случае более механистичен и рационален. Он напоминает собой уже не гигантскую кухню, а, скорее, чудовищную машину, прекрасно отлаженную, работающую без сбоев, четко, в раз и навсегда заданном ритме. И если раньше Босх поражал нас энциклопедичностью изображений промышленной технологии своего времени (плавильных печей, ветряных мельниц, кузнечных горнов, мостов, морских судов, различных видов оружия), то теперь в его фантастических механизмах можно усмотреть гениальное пророчество грядущей машинной цивилизации. В данном произведении Босх предстаёт перед нами как непревзойденный мастер композиции, как гениальный режиссер живописного полотна. Достойно удивления и восхищения мастерство художника, способного объединить и строго организовать такую тьму разнообразнейших сюжетов и образов.
Без творчества Босха история европейского Возрождения была бы неполной. Двадцатому веку принадлежит честь «открытия» художника. После трёх столетий забвения имя его воскресает вновь. Возродившийся интерес к искусству мастера нельзя объяснить случайностью или капризом моды. Очевидно, причина в том, что «все на свете повторимо». Ведь и охота на ведьм, и разрушенные города, и сожжённые деревни — все это наша недавняя история. Да и день сегодняшний с его треволнениями и заботами, с его социальными и политическими конфликтами, экономическими, нравственно-идеологическими и религиозными проблемами — вся эта неустроенность переходного периода роднит эпоху Босха с нашей действительностью. Может быть, внимательно вглядываясь в работы гениального мастера, мы сумеем распознать в его гротесковых образах свои собственные черты, пороки и недостатки, критичнее посмотреть на самих себя, сегодняшних, и ответить на многие мучительные вопросы современности. «Почетным профессором кошмаров» называют Босха современные сюрреалисты, провозглашая его своим духовным отцом и предтечей. После длительного забвения его творчество привлекает большое внимание, особенно резко интерес возрос в XX веке.